— Слышь, ты...— начал было Бродский, но Ши быстро накрыл ему руку ладонью и, дабы сменить тему, спросил:

— А ваши друиды не используют волшебство для перемещений — скажем, из одного места в другое?

— Мало что недоступно друиду доброму, но не советовал бы я тебе чары Катбада перенимать — ежели только волшебство твое не геройское,— ибо весьма они могучи!

Он не без мрачноватого удовлетворения отвернулся, наблюдая за приготовлениями к обеду. Вскоре к ним присоединился Лойг, уже намытый и переодетый, а с другой стороны залы появилась одна из женщин с одеждой, которую отнесла в ванную для Ши и Бельфебы. Ши устремился было за женой, но тут же вспомнил слова Бродского про табу и решил не шокировать гостеприимных хозяев. Довольно скоро она вышла в залу в длинном, до пола, плотно облегающем тело платье, и он не без досады отмстил, что оно точно такого же зеленого цвета и с точно такой же золотой вышивкой, что и туника Кухулина.

В результате Ши пришлось иметь дело с практически остывшей водой и совершенно сырым полотенцем. Предоставленный ему костюм состоял из желто-оранжевой туники и вязаных штанов в обтяжку. Примерив обновы, Ши пришел к заключению, что они ему вполне к лицу.

Бельфеба наблюдала за женщинами возле очага. Чуть поодаль, в тени под закопченными стропилами устроился Пит Бродский, который безмятежно чистил ногти бронзовым ножом, коренастый тип средних лет — хорошее подспорье на случай какой-ни-будь неожиданной заварушки благодаря своему знанию джиу-джитсу и быстрой реакции, да и вообще не такой уж плохой спутник. Хотя все было бы гораздо проще, если б он не испортил чары своим желанием остаться тут навсегда. А может, он был совершенно ни при чем?

Постукивая посохом, подошел старый Катбад.

— Мак-Ши,— провозгласил он,— Пес только что поведал мне, что ты тоже друид, прибывший сюда искусством волшебным из краев далеких и способный молнии вызывать с небес!

— Что верно, то верно,— подтвердил Ши.— Не сомневаюсь, что тебе подобные разновидности волшебства тоже прекрасно известны.

— Воистину известны! — уверенно подтвердил друид, хотя вид у него при этом был несколько хитроватый,— Следует потолковать нам при случае о своем ремесле. Мыслится мне, что в силах наших и кое-чему новенькому друг друга обучить.

Ши нахмурился. Единственные новенькие чары, в которых он был действительно заинтересован,— это те, которые способны вернуть его с Бельфебой, а заодно и Пита назад в Гарейден, штат Огайо, а Катбад наверняка и понятия о них не имел. Из подобного сотрудничества можно было бы разве что извлечь базовые посылки, чтобы потом попытаться выработать на их основе собственную методику.

Вслух же он сказал:

— Я тоже считаю, что мы можем быть полезны друг другу. В Америке, откуда я родом, основополагающие принципы магии проработаны очень даже неплохо, но сам знаешь: в каждом конкретно взятом месте — своя специфика. Чтоб постоянно быть в курсе, лично я просто не вылезаю из командировок.

Катбад покачал головой:

— Высказал ты слово свое — а поелику слово это друида, должно взять мне его на веру,— но все ж весьма мне сомнительно, чтоб друид путешествовать мог средь скифов греческих иль же шотландцев египетских и всех этих богов диковинных, коим они поклоняются, защищенным будучи все теми же чарами, что и на родине своей!

Поначалу Ши заподозрил, что у Катбада явные нелады с географией. Но, немного поразмыслив, пришел к выводу, что схожесть между этим миром и его собственным наверняка лишь самая приблизительная. Здесь шотландцы вполне могли обитать и в Египте.

В этот самый момент Кухулин вышел из своих личных покоев и без всяких церемоний уселся во главе стола. Остальные, переминавшиеся до сей поры с ноги на ногу, тоже бросились рассаживаться, отчего возникла некоторая давка. С одной стороны от героя устроился Лойг, с другой — Катбад. Ши с Бельфебой усадили друг против друга в следующем ряду, прямо за ними — то есть места супругам отвели более чем почетные, если принять во внимание социальный статус возницы с друидом. Миловидная рабыня с убранными на затылок волосами наполнила вином из золотого кувшина огромный золотой кубок Кухулина, серебряные чаши поменьше перед Лойгом и Катбадом и, наконец, медные кружки, поставленные перед Ши с Бельфебой. Публика попроще, расположившаяся дальше по столу, довольствовалась ячменным пивом, наливаемым из кожаного меха.

Кухулин обратился к Катбаду:

— Не соблаговолишь ли жертву принести, дорогуша?

Друид послушно поднялся, плеснул несколько капель вина на пол и нараспев зачитал обращение к богам Билу, Дану и Леру. Ши не был настолько уж уверен, что последовавшее вслед за этим хлопанье крыльев ему только померещилось, и более-менее полноценный душевный покой обрел лишь после того, как в конце концов появились нагруженные подносами прислужники. Как бы там ни было, дело свое Катбад несомненно знал.

Для того, судя по всему, подобный факт тоже не был большим откровением.

— Ну что, разве не прекрасно вышло? — самодовольно заметил он, опускаясь на место рядом с Ши.— А вот ты — ты сумел бы явить что-нибудь из волшебства своего чужеземного, что хоть бы вровень стояло?

Ши призадумался. Не показать ли старому чудаку небольшой демонстрационный опыт из области симпатической магии? Вреда от этого особого не будет, а заодно и поддержит его репутацию. Он торжественно провозгласил:

— Придвинь свою чашу поближе к моей и внемли!

Посредством волшебства он собирался объединить сосуды таким образом, чтобы всякий раз, когда ему вздумается отхлебнуть из своей кружки, вино убавлялось не у него, а у Катбада. Оставалось только подобрать подходящую основу для заклинания, но в тот момент, как назло, у него в голове намертво застрял один только ведьминский припев «Множьтесь, горе и беда — пламя ввысь, варись, бурда!» из «Макбета». Его он в итоге и пробормотал почти про себя, делая пассы, которым обучился в Царстве Фей.

Покончив с заклинанием, он объявил, подхватывая свою кружку и поднося ее к губам:

— А теперь смотрите!

Пш-ш!

Из чаши Катбада, словно в ней был упрятан пожарный брандспойт, вылетел настоящий винный гейзер, который, едва не достигнув потолка, рассыпался на множество блестящих капелек. Спасаясь от непредвиденного душа, сидящие во главе стола гости повскакали со своих мест. Реакция у Катбада оказалась отменной: моментально ухватившись за свой посох, он рассек им тугую струю вина, громко выкликая что-то неразборчивое. В ту же секунду фонтан иссяк, а рабыня бросилась вытирать залитый вином стол.

Кухулин молвил:

— Прекрасное волшебство, Мак-Ши, и мне очень приятно, что общество наше почтил вниманием друид столь выдающийся. Но надеюсь, не было целью твоей лишь на посмешище нас выставить?

При этом в его голосе явственно прозвучали угрожающие нотки.

— Нисколько,— отозвался Ши, который вследствие подобного эффекта собственного колдовства и сам впал в некоторый ступор.— Я просто...

Остального присутствующие, по счастью, так и не расслышали, поскольку откуда-то со двора донесся громкий плаксивый вой, от которого буквально кровь стыла в жилах. Ши дико завертел головой по сторонам, чувствуя, что ситуация каким-то образом выходит из-под контроля. Кухулин лишь привычно отмахнулся:

— Советую попросту не обращать внимания! Это всего лишь Уат, ибо луна достигла главной фазы своей.

— Нич-чего не понимаю! — растерянно пролепетал Ши.

— Девы ульстерские не слишком-то хороши Уату показались и ничего лучше не выдумал он, как в Коннахт стопы свои направить — к дочери Оллгойта-друида свататься. А Оллгойту сему, надобно сказать, никак не можно любезность да манеры обходительные в число добродетелей своих зачислить. Только и твердил он надменно, что никому из уладов вовек его дочери не видать, а когда стал настаивать Уат, наложил он гейс на Уата, от коего при луне полной воет он теперь на нее всю ночь напролет — а заодно и гейс на дочь свою, отчего воя оного она более не приемлет. Ежели интересно тебе мнение мое о сем происшествии, то башку Оллгойта этого давно уж пора приспела пристроить на месте почетном!